– А я буду тебя целовать.
– И трогать?
В который раз усмехнулся ее непосредственности.
– И трогать.
Глаза в глаза. Пристальное изучение, в поисках подтверждения взаимных обещаний. Аравин слегка сместил свою руку, и большой палец уперся в твердый сосок. Ее шумное дыхание и прямой взгляд побуждали двигаться дальше. Слегка надавливая, пальцем потер упругую горошину, и с ее распахнутых губ сорвались несколько частых коротких полувсхлипов-полустонов.
Слетел с катушек вместе с ней.
– Ох, бл*дь, – посасывал шелковистую кожу шеи, оставляя влажные дорожки неуловимого тепла.
– Люблю тебя… Люблю… – бессвязно шептала Стася, запрокидывая голову и отстраненно замечая, как растрепанные волосы путаются в его пальцах на ее затылке. – Егор… Ох… только… не останавливайся… Егорушка…
Ведомый ее наслаждением, он и не помышлял останавливаться. Давал ей то, что она просила. Сдерживал в себе привычные эгоистичные и напористые импульсы, опасаясь напугать или причинить боль. Игнорировал бунтующего в груди зверя. Гладил ее грудь с особым трепетом. Толкал бедра вверх тягуче медленно и осторожно. С непривычным упоением целовал доступные ему участки ее разгоряченной кожи.
– Люблю… люблю… люблю тебя…
– Сладкая моя. Любимая.
Стася и не подозревала, насколько мучительную пытку ему устроила. От обильности соков ее возбуждения промокли его боксеры. И это являлось самой адской провокацией необузданного зверя внутри Аравина.
Он хотел ее тело. Ее душу. Ее сердце. Он безгранично хотел Сладкову. Владеть ею без режимов и правил. Полностью. Всецело.
– Ты моя, Сладкая. Моя.
По беспрестанно дрожащему телу девушки Аравин чувствовал, что ее разрядка уже близко. Скатывая руку со спины вниз, просунул пальцы под резинку трусиков. Коснулся голой кожи ягодиц. Поласкал. А затем рывком прижал еще теснее к твердой плоти.
И мир Стаси взорвался. Она громко застонала, разбиваясь в сладких судорогах. Рассеянно улавливая, как протяжное гортанное рычание Аравина завибрировало на влажной коже ее шеи, распадалась на мелкие атомы.
Если этот взрыв и являлся тем самым «оргазмом», то она со смущением должна признаться, что сильно впечатлена им. Хотя, какая разница, как люди это называют?..
– Засчитай мне технический нокаут[1], – тяжело прохрипел Егор, кусая ее пониже уха. – Ты убила меня.
На щеках Стаси вспыхнул жаркий румянец, но она не придала этому большого значения. Счастливо обмякла в руках Аравина.
– Вряд ли это возможно, учитывая то, что ты разговариваешь.
– Тогда начинай счет до десяти.
– Раз… два… три… четыре… – все еще дрожащим голосом начала Стася.
Аравин нахмурился. Она и правда сейчас, рискуя получить по заднице, дразнила его?
Ухмыляясь, быстро приподнялся, и мягко повалил девушку на спину. Она задохнулась от неожиданности.
– Думаю, у меня все же остались силы, – довольно протянул, нависая над Стасей. Заведя руки ей за голову, прижался лбом к ее переносице.
– Ты обманул меня.
– Нет, Сладкая, я не обманывал, – убирая волосы с ее лица, ответил он. – Мне и правда нужен очень холодный душ.
И все же, несмотря на критическую сексуальную неудовлетворенность, Аравин ощущал внутри себя необычайную легкость. Рокочущую эйфорию. Так глупо и самобытно, но его сердце заходилось от радости из-за подаренного ей наслаждения.
Господи-Боже, его стеснительная девочка просто взяла и кончила на нем сверху! А ведь он даже трусы с нее не снял. Не коснулся по-настоящему интимно.
– А ты крикуха, – выдал самодовольно. – Мне нравится, – поцеловал в кончик носа.
Настал черед Стаси хмуриться. Но не из-за того, что он сказал. По причине беспрестанной твердости его плоти. Хотела бы облегчить его муку, но не знала, как это сделать. А спросить смелости пока не хватало. Понимала, что Аравин не привык сдерживать свое желание. Но чем она могла ему помочь?
– О чем задумалась? – спросил Егор, улавливая ее рассеянный вздох.
Пойманная со своими, не совсем пристойными мыслями, Стася покраснела и не нашла ничего лучше, чем соврать:
– Переживаю, не забыла ли баба Шура покормить Феликса...
– Серьезно? После того, что у нас было, это почти оскорбительно, – притворно возмутился Егор. По ее румянцу знал, что думала Стася непосредственно о нем, но не стал настаивать на разговоре и смущать ее еще больше. Ей и без того хватило сегодня неловкости.
– А что у нас было, Егор? – неожиданно смело спросила девушка, вытягивая свои руки из ослабевшего захвата. Обняла за шею.
Аравин застопорился. Кончиками пальцев правой руки едва уловимо прикоснулся к нежной коже ее щеки.
– Это был, – серьезно сказал он, – самый чувственный момент в нашей жизни.
– Нашей? У тебя же было намного больше и круче.
– Ш-ш-ш, Мелкая, – остановил Егор, прижимая палец к ее губам. – Не сравнивай. Не сравнивай, потому что это разные вещи. Разве ты не понимаешь? Ты для меня особенная. Неоспоримая.